Да!..Я вспомнила с чего всё это началось...
Наткнулась на анекдоты с Пейрингом Доктор/Мастер в одной, в общем-то гетовой группе и забила пейринг в контактовский поиск по закладкам...
Не думая, сразу поставила 7-ую станицу (обычно именно на ней я нахожу лучшее), и вот, что я первым открыла... энца... у меня был шок...я со своей-то скоростью чтения всё это проглотила, а потом...Я открыла в себе мазохиста...
Перечитывала раз за разом, рыдала, не спала 3 дня (!), просто ночью глядела в потолок, думала о том, какой же он гад и вытирала соленые капельки, которые так и норовили закатиться в уши...
А потом опять перечитывала...

ну чтож, для особо смелых, так как автор пожелал остаться неизвестным...
Я взяла тут (штука в том, что эта заметка даже не спрятана от посторонних):
читать дальшеvkontakte.ru/note16696734_9790951

читать дальшеНазвание: Лучший день Cаксона.
Автор: "Неизвестен".
Взято: http://vkontakte.ru/note47798886_9510946
Предупреждение: Слеш, Насилие, Секс в публичном месте.
Жанр: AU, PWP
Дисклаймер:
Все персонажи сериалов принадлежат Великому РТД и ВВС. Автор не
претендует на получение какой-либо выгоды. Все события вымышленны и
являются исключительно больной фантазией автора
Рейтинг: NC-17
Пейринг: The Doctor/ The Master

В Лондоне даже последняя дворовая собака, должно быть, знает в
лицо Гарольда Саксона, как и то, что премьер-министр по выходным дням
любит бывать среди простого народа. Поэтому никто уже не удивляется,
когда видит, как мужчина с ослепительной улыбкой, знакомой по
телеэкранам, покупает в уличном лотке кока-колу, и долго, наслаждаясь,
пьет холодный напиток. Потом кидает монетку оборванному сорванцу,
который ловит ее на лету, и спешит вниз по улице. Помогает перейти
беременной женщине через дорогу. Проходя мимо старушек, благообразно
сидящих на лавочке, снимает воображаемую шляпу, кланяется, и вежливо
спрашивает: - Хороший сегодня день, не правда ли? В конце своего пути, сворачивая в ничем не приметный переулок, Гарольд бормочет себе под нос:
- Сегодня чертовски удачный день, Гарольд. Просто чертовски удачный!
На этих словах премьер-министр позволяет себе расслабиться. И когда в
конце улочки показывается синяя будка, и силуэт со скрещенными на груди
руками, нервно меряющий шагами пространство, уже не человек, но
повелитель времени Мастер идет ему навстречу:
- Ну и чего тебе нужно, Доктор? – не размениваясь на долгие церемонии.
- Позволь мне тебе помочь.
Доктор,
худой, как щепка, весь какой-то болезненный, в нелепом синем пиджаке,
смотрит на него, едва ли не облизываясь. При виде столь неприкрытой
радости, Мастеру вспоминается старый идиотский анекдот – «или ты так рад
меня видеть?», и настроение взвинчивается еще сильней.
- Позволь, я сначала тебя обыщу, – в тон.
Если эта… нет, не просьба – приказ, – если этот приказ и вызывает у Доктора
удивление, то он ничем этого не выказывает. Не прилагая видимой
агрессии, Мастер толкает его к стенке, заставляя принять стандартную
позу: «ноги на ширине плеч, руки в стороны». Доктор и не думает
сопротивляться. Прижавшись лопатками к нагретому дереву Тардис, он
улыбается (надеется на благополучный исход дела?) и безучастно пялится
на ярко-ярко-синий участок неба, который виднеется в просвете между
крышами. А Мастер старается вовсю – исследует каждый карман, каждую
выпуклость, затем стаскивает с Доктора пиджак, и бросает его рядом на
землю.
- Снять с тебя еще и штаны, что ли, для комплекта?
Доктор пожимает плечами и, оставшись в одной тонкой рубашке, ежится от внезапно холодного порыва ветра.
- Заканчивай быстрее. Нам нужно поговорить, и чем раньше, тем лучше.
Мастер опускается на корточки, проводит руками по бедрам Доктора, чуть было не
приказывает ему снять ботинки – лишняя осторожность никому не помешала
еще, но потом вдруг поднимает лицо, даже не трудясь скрыть огонек,
блеснувший во взгляде.
- Пресвятые Боги, и после этого ты говоришь мне, что я спятил? У самого крыша не на месте! Действительно без оружия пришел?
- Действительно.
Мастер сидит, как сидел, и вдруг начинает хохотать, глядя на Доктора снизу
вверх так, как в зоопарке смотрят дети на какую-то чересчур диковинную
зверюшку – на грани восхищения и отвращения.
- Ты или блаженный, или совершеннейший идиот, – говорит он, отсмеявшись, и встав. – Ты так мне доверяешь?
- Я знаю тебя много столетий. Ты мой брат. Как я могу не…
- Зря, – жестко обрывает его Мастер, обнажая зубы в хищной, дикой улыбке. – Вот это ты зря.
Доктор не успевает отбить удар просто потому, что наверняка не ожидал ничего
подобного. Но Мастер и не бьет, а лишь цепко хватает повелителя времени
за плечо. У того поразительно тонкая, хрупкая кость, Мастер знает, что
может сломать ее одним движением руки. Трещит порванная ткань ворота,
открывая бледную кожу и острые ключицы.
- Ну что? Теперь можем и поговорить!
При ближайшем рассмотрении у Доктора оказываются совершенно невероятные
глаза. Испуг пополам с надеждой во взгляде, и цвет хорошо заваренного,
правильного чая, если смотреть сквозь него на солнце, находясь в темной
комнате. У Доктора чуть рыжеватая щетина, и потрескавшиеся губы. И
полное отсутствие инстинкта самосохранения, расплакаться впору: никакой
тебе интриги. Даже убить – и то неинтересно.
- Я тебя сейчас придушу, как птенца, – шепчет Мастер ему на ухо, пуская пробный шар, почти что развлекаясь. – Сверну шею так, что не поможет никакая регенерация. Как тебе такой поворот вещей, а, глупенький?
И даже не удивительно, что Доктор как будто читает его мысли. Пока что
игра идет по правилам, неизвестно кем уставленным, но от этого все же не
менее - правилам.
- Тебе неинтересно будет, – искренне. – Разве тебе не хочется узнать, что я хочу тебе предложить?
Мастер фыркает, машинально барабаня пальцами. Барабаны, тарелки, ударные установки, черт их дери!
- Спасение моей бессмертной души?
-Почти. Место моего компаньона во всех поездках во все уголки Вселенной.
Кормежка, бесплатное проживание, и масса прочих забавностей.
Реакция
Мастера молниеносна. Он рывком разворачивает Доктора, заламывая ему
руку за спину, впечатывая щекой в синюю стену. От подобного обращения
рубашка совсем рвется, сползает вниз. На обнаженном плече – редкие
веснушки. Мастер смотрит на них так, будто в первый раз видит чье-то
тело, а потом едва сдерживает смех. Мозг еще не нашелся, а руки уже
делают. Молодец, умничка. Не убью, но развлекусь уж точно.
- Нашелся мне… благодетель. А как же твои девочки?
Резкий укус-поцелуй в плечо жалит не хуже осы.
-Или, твой дружок, который без комплексов, а? Как его там, Харкнесс?
Мальчишка может далеко пойти, кстати, если ты и его не попытаешься в
монашку превратить.
Второй поцелуй приходится в шею; захватив зубами беззащитную кожу, Мастер далеко не сразу разжимает их. Синяки останутся точно.
- Ну, что молчишь?
- Жду твоего утвердительного ответа,
– голос Доктора не оставляет сомнений в том, что он уверен в себе,
несмотря на незавидное положение. Бедный… ребенок. Он так наивно верит в
то, что если они одной крови – все закончится именно так, как он себе
вообразил. Но сейчас условия будет ставить Мастер. О, Мастер просто
обожает ставить условия.
- Для начала ты отдашь Тардис в мое
распоряжение, потом позволишь мне посадить твою команду за решетку,
потом… что там дальше по расписанию? Потом я захвачу Землю, и только
после этого я – может быть! - скажу тебе, - Мастер выдыхает это слово со всей возможной страстью, - да.
- Отпусти!
Доктор дергается всем телом, пытаясь как-то изменить степень своей беспомощности. Неужели начало доходить, куда дурак вляпался?
- Мастер, давай поговорим как взрослые люди! Ты же сам понимаешь, что несешь чушь!
- Не нравится?
– Мастер прижимает Доктора еще сильнее, не дает вырваться из объятий, и
со стороны двое мужчин, тесно прижавшихся друг к другу, создают
впечатление совершенно недвусмысленной сцены.
- Я спрашиваю, тебе не нравится тот вариант? – мурлычет он противнику, свободной рукой расстегивая ремень на его брюках. – А этот?
Брюки слетают вниз, на щиколотки, благодаря одному движению руки. Мастер
вклинивает колено между ног Доктора, заставляя его раздвинуть их шире.
-Даже не пригласил меня войти внутрь, кстати, ай-яй-яй, как нехорошо.
Дорогой мой, я все-таки премьер-министр, я не могу позволить, чтоб меня
загребли на улице за непристойное поведение.
Руки Мастера шарят по всему телу, ощупывают, гладят и царапают…
- Ты все такой же консерватор? Или Джек-без-комплексов-из-будущего научил тебя искусству любви?
- Мастер… Ты псих.
Голосу Доктора можно дать несколько миллиардов лет, настолько уставшим он
кажется. И Мастер вдруг слетает с катушек. Запустив пальцы в густую
шевелюру мужчины, он ударяет его лицом об стенку, раз, другой, пока в
уголке губ не выступает кровь, а затем с силой тянет его голову назад, к
себе. Кадык судорожно ходит под тонкой кожей, и как только не прорвет
ее – и Мастеру отчего-то нестерпимо хочется впиться в эту шею губами,
зубами, до фиолетовых отметин, подпортить узор мелких жилок… Глаза
Доктора полуприкрыты, наверное, даже закачены. Мастер слизывает кровь с
его рта. Встряхивает, как безвольную куклу, заставляет нагнуться,
нетерпеливо расстегивает – чуть не разрывает – ширинку на джинсах, и
врывается в Доктора без подготовки, зная, как это больно – по-сухому,
узко, - зная, что совершает не просто изнасилование – а унижение… И это
заводит его еще сильнее. Доктор стонет, и Мастер шепчет ему: - Да, давай, сделай это еще раз, скажи, как тебе больно… Доктор не может не подчиниться.
Когда первый приступ возбуждения у Мастера проходит, он равномерно замедляет
темп. Кроме единственной, пульсирующей в виске мысли: «растоптать! уничтожить!», в голове начинает проясняться что-то другое, и он не может отказать себе в удовольствии произнести это вслух.
- Ну что, друг мой, и кто из нас псих? Тот, кто хозяин положения, или
тот, кто стонет от боли, а? Признайся, тебе же нравится, сука, нравится.
Ты всегда сам ставишь себя в такие положения, из которых есть только
один выход – через боль. Не замечал?
Ногти Мастера оставляют на спине Доктора белые полосы. Через полминуты они станут красными, через пять минут – багровыми, через полчаса – исчезнут вовсе.
- А то, что будет потом, тебе понравится еще больше… Ты станешь свидетелем такой
грандиозной задницы для этого мира, что выхода из нее не будет вовсе.
Вот увидишь, тебе точно понравится мой триумф. А я это сделать смогу,
что, не веришь? Не веришь? НЕ ВЕРИШЬ?
Последние слова Мастер почти кричит. Он кончает быстро и сильно, еле сдерживая накатившую слабость в коленях. В эту секунду ему уже решительно наплевать, кого и
почему он трахает – он увидел себя на вершине. Одного этого уже
достаточно для самого сладкого оргазма за последние столетия…
- Тебе понравилось, дорогой? –наконец, нарушая молчание, участливо спрашивает Мастер, и смотрит на свою руку, которой на пике оргазма сжимал член Доктора. Рука чистая. –Что, ты даже не кончил? Какая жалость. Какой я плохой любовник. Даже удовольствие не могу доставить.
Онпереводит взгляд на Доктора, качает головой, деланно сокрушенно
вздыхает. Тот сидит на земле, привалившись к стене, и даже не пытается
как-то прикрыть обнаженное тело. Взгляд - совершенно стеклянный. Он
выглядит так, будто не может – или не хочет вспоминать, что только что
произошло, кто стоит перед ним, и почему у него так все болит. Мастер
уже думает, что эта его прострация не закончится, как вдруг он
поворачивает голову.
- Я тебя… – Доктор облизывает разбитую губу, морщится от привкуса железа на языке.
- Я тебя прощаю. Я действительно, наверное, дурак – но я не мог иначе. Мне очень жаль.
Мастеру уже даже скучно. Он садится рядом на брошенный пиджак, обнимает Доктора
за плечи, и проникновенным, компанейским тоном сообщает:
- А ведь ты сам во всем виноват. Нечего тебе было искать Утопию, и находить
меня. И поверь, Доктор, тебе еще и не так будет жаль. А вот теперь –
терпи, раз сам всю эту кашу заварил.
Он аккуратно, контрастно-нежно целует Доктора в щеку, и уходит, не попрощавшись.
Гарольд Саксон, незаметно выскользнувший из грязного лондонского переулка, и
тут же смешавшийся с толпой, выглядит таким довольным, будто только что
подписал лучший контракт в своей жизни.